ЕВА МАРУЩЕНКО И ЕЕ РАССЧЕТЛИВАЯ СЕКСУАЛЬНОСТЬ
Журналистка программы «Гроші» Ева Марущенко-Николашвили напрасно выбрала сексуальное расстройство и подавляемую бисексуальность в качестве решающих защитных аргументов, оправдывающих перекосы в ее собственной телевизионной карьере.
С одной стороны, логика Евы (и ее медийных адвокатов) понятна. В Европе уже давно трудно (в США невозможно) предпринять какие-либо шаги против человека, который относит себя к ЛГБТ-сообществу и публично декларирует собственную гиперсексуальность.
При всей показной наивности упомянутых публикаций, их цель была продуманной и очевидной. Она состояла в том, вызвать сочувствие людей к журналистке Николашвили, как заложнице собственной «чувственности».
Заявленная Евой Николашвили физиологическая «необычность», по ее замыслу, надежней чего бы то ни было страховала ее от расследований журналистов и возможного недовольства телевизионного канала, на котором она работает.
Неприятной новостью для Евы Марущенко стало наличие авторов, которые вместо того, чтобы стыдливо потупиться, заявили, что такой подход к проблеме это результат иезуитской логики и циничная манипуляция, поскольку обостренная сексуальность не является ни свойством тонкой натуры, ни индикатором духовности. В медицинском отношении это диагноз, а в общечеловеческом, зачастую, результат банальной распущенности.
Некоторые журналисты справедливо отметили, что романтизировать неразборчивость Евы Николашвили в интимных связях и методах работы опасно и безнравственно. Это все равно, что называть Адольфа Гитлера мечтателем, который не рассчитал свои силы.
В этой связи, эксперты заметили, что рассматривать репортажи Николашвили сквозь призму ее сексуальности неверно хотя бы потому, что личную жизнь (какой бы причудливой она не была) следует оставлять за рамками профессии.
Кроме того, с каждым днем становилось все более ясно, что фантомная «чувственность» журналистки придумана именно для того, чтобы скрыть от людей, как обстоят дела на самом деле.
Было очевидно, что Ева Марущенко (Николашвили) должна изменить свою излишне откровенную публичную позицию, основанную на непривычных для украинского зрителя/читателя эротомании и физиологической раскованности.
Но задуманная «линия защиты», вероятно, не предусматривает снижения уровня интимности. Замысел организаторов данного процесса состоит исключительно в том, чтобы вызвать у критиков Евы Николашвили (Марущенко) своеобразный шок и, таким образом, прервать крепнущий поток критики в адрес ее телевизионных репортажей.
Именно заявленная откровенность процесса открыла перед журналистами возможность исследовать жизнь фигурантки на том уровне, проникнуть на который многие из них были изначально не готовы из соображений деликатности и природной стыдливости.
Сегодня с подачи самой Евы Марущенко и ее соучастников по PR-выходке достоянием гласности становятся самые разные страницы и эпизоды ее биографии, призванные хоть как-то объяснить природу скандального общественного прецедента и обнаружить его источник.
Рейтинг успеваемости и эрудиции студентки Евы Марущенко чудовищно низок. Согласно официальным спискам, она 183-я из 200 сокурсников, что трудно объяснить чем-либо, кроме природного тугодумия.
Это объясняет стилистическое однообразие ее статей и репортажей, но относится к привычным, допустимым и даже традиционным оценочным показателям.
Корни отсутствия у Евы элементарной стыдливости и ее готовности публично обсуждать самые интимные стороны жизни следует искать в другом эпизоде. Соученицы фигурантки Марина Д. и Зинаида О. хорошо помнят, как на третьем курсе КНУКиМ Марущенко стала одной из студенток, которые начали работать в «эскорт-сервисе», проще говоря, заниматься проституцией.
В то время в университете Поплавского это было, если не массовым, то вполне привычным явлением, но, если для некоторых соучениц Евы торговля телом было главным источником доходов, то сама она была в числе тех, кто, прежде всего, искал острых сексуальных ощущений и старался расширить границы чувственного опыта.
Соученицы Евы Николашвили (Марущенко) уверяют, что она, помимо прочего, пыталась таким образом избавиться от односторонней гомосексуальной зависимости, вследствие которой с первого курса предпочитала контакты с женщинами традиционному сексу.
Они также уверяют, что Еве это удалось, она снова начала получать удовольствие от общения с молодыми людьми, но это сопровождалось существенной ломкой всего мировоззрения девушки.
Ева Марущенко начала вслух рассуждать о «праве сильного», «радости подчинения», «безошибочном чувстве сильной стороны» и проповедовать прочие постулаты ницшеанства.
Впрочем, как бы Еву Николашвили (Марущенко) ни привлекали партнеры противоположного пола, она до сих предпочитает общество мужественно выглядящих женщин.
Слухи о том, что предельная сексуальная раскрепощенность и тяга к однополой любви очень помогли карьере Евы Марущенко (Николашвили) в первый год ее работы по профессии, мы оставим за скобками анализа, чтобы не делать предложенный журналисткой уровень дискуссии общественной нормой.
Мы и так рискуем вызвать критику со стороны коллег, которые аргументировано заявляют, что обостренная женская чувственность используется Евой Марущенко, как ширма, призванная оправдать халтурность и корыстный характер ее последних телевизионных репортажей.
Спешим заверить критиков в том, что мы совершенно согласны с их экспертным мнением, сексуальная несдержанность не может и не должна становиться ни аргументом в профессиональном споре, ни предметом общественного обсуждения.
Еще более она неуместна при анализе корыстной подоплеки телевизионных программ Евы Марущенко. То, что в репортаже о «самовольном ввозе машин» она отстаивает финансовые интересы крупных автомобильных дилеров, а в материале об общежитии Академии Наук лишает десяток семей шансов на собственное жилье, не имеет ровным счетом никакого отношения ни к чувственной аномалии, ни к деятельности ЛГБТ-сообщества.
Мы рассматриваем данные, глубоко личные, вопросы лишь в попытке понять, каким образом формировалось мировоззрение молодой журналистки, которая попыталась представить собственную распущенность, как основу публичной вседозволенности и прикрытие откровенно заказного характера своих телепрограмм.
Не получив общественной и профессиональной оценки, показная эротомания Евы Марущенко (Николашвили) рискует стать опасным новшеством, ставящим информационный процесс в зависимость от измененного гормонального набора его отдельных участников.